Громадянська Освіта, 2012, №21
Польша — Литва: Что дальше?
В последнее время польско-литовские отношения плохи, и, похоже, ничто не позволяет надеяться, что в ближайшее время они улучшатся. Выступая в Сейме с речью о польской внешней политике, министр иностранных дел Сикорский сказал — даже не очень-то дипломатично, — что в отношениях с Литвой он рассчитывает на «новую открытость» после осенних выборов, когда в Литве, может быть, сменится правительство. Для главы дипломатического ведомства его высказывание было слишком откровенным и слишком мало дипломатичным. Ибо что же вытекает из этой единственной фразы? То, что с нынешним литовским правительством Польша вести переговоры уже не намерена, так как не видит в них смысла, что она рассчитывает на уход этого правительства после осенних выборов, а со следующим, составленным из сегодняшней оппозиции, — надеется договориться.
Для поляков Литва — своего рода «ближнее зарубежье». Толпы польских туристов ездят в Вильнюс и в Литву. В общем и целом Литва их мало интересует, ездят они туда умиляться польской историей, искать польские следы и польские памятные объекты. Польские пилигримы совершают паломничество к чудотворной иконе Остробрамской Божией Матери. Никто в самом деле не хочет пересматривать границы, никто всерьез не собирается отбирать у литовцев Вильнюс или что бы то ни было, но поляки чувствуют себя в Литве, как дома, и дают почувствовать это литовцам.
Вопрос действительно деликатный. Главный польский национальный эпос «Пан Тадеуш» Адама Мицкевича начинается словами «О Литва, моя отчизна!» (и совсем неважно, что поэт имел в виду окрестности Новогрудка, расположенного сегодня в Белоруссии), родина польского романтизма — в Вильно, городе Мицкевича и Словацкого, где разыгрывается большинство событий величайшей польской романтической драмы — «Дзядов» Мицкевича. Вдобавок, на виленском кладбище на Россе (Расу), в могиле матери Пилсудского, покоится его сердце, и это место — цель многочисленных экскурсий и паломничеств из Польши. В довершение сказанного есть смысл помнить, что Пилсудский, польский национальный герой, — для литовцев виновник утраты ими Вильнюса в 1920 году.
Ко всему этому, в литовской столице почти 20% населения составляют поляки, а в прилегающих к Вильнюсу районах: Вильнюсском и Шальчининкском — они составляют, соответственно, 60 и 80% жителей.
Представим себе на мгновение, что Пушкин проводит молодость в Варшаве, действие «Онегина» разыгрывается в варшавском пригороде Прушкове, а сердце Ленина покоится на кладбище в варшавских Повонзках. Правда, Ленин ненавистен полякам, но он по-прежнему кумир российских коммунистов, и, чтобы ему поклониться, они толпами посещают Повонзки.
Мало того. Представим себе, далее, что в той части Мазовецкого воеводства, которая прилегает к Варшаве с юго-востока, 60-80% жителей составляют русские, у них имеются здесь свои школы, различные организации, политические партии, причем все эти учреждения или институты получают материальную и политическую поддержку из России.
Если бы такая картина, которую мы себе на мгновение вообразили, приснилась полякам, для них это был бы ужасный, кошмарный сон. А для литовцев это действительность и повседневность.
При таком положении дел Польша в своих отношениях с Литвой должна сохранять максимальную умеренность, деликатность и огромную дипломатичность. Ситуацию значительно облегчает то обстоятельство, что и Польша, и Литва — члены НАТО и ЕС. Не будь этого или если бы только одно из двух государств состояло в названных организациях, ситуация оказалась бы еще более трудной.
Тем временем Польша добивается от Литвы, чтобы фамилии литовских граждан, по национальности поляков, сохраняли польское написание. Этот вопрос должен был регулироваться обещанным в договоре 1994 г. отдельным соглашением, которое по сей день не только не подписано, но даже проект его не составлен. Польская сторона с некоторого времени вообще не произносит об этом соглашении ни слова (не говоря уже о том, чтобы самой подготовить его проект), а добивается от Литвы одностороннего урегулирования вопроса. Литовцы этого не делают.
А вопрос вообще недостоин быть предметом спора. Даже по завышенным оценкам польских организаций в Литве, в изменении написания своих фамилий заинтересовано не больше 20% литовских поляков. Иначе говоря, 80 процентам просто чихать на это дело. Вдобавок международный трибунал признал правоту Литвы и ее доводы, что вопрос написании фамилий — это внутреннее дело Литвы и его может по своему усмотрению регулировать литовское законодательство.
Еще один вопрос, улаживания которого добивается польская сторона, — двуязычные таблички с названиями населенных пунктов и улиц на территориях, где проживает или даже количественно преобладает польское меньшинство.
В Европе на сегодняшний день двуязычные названия представляют собой стандарт. Их можно встретить и в германско-французских пограничных областях, и на итало-австрийском и украинско-румынском пограничье, и, наконец (с недавнего времени!), в Польше, на территориях, которые населены немецким, белорусским или литовским меньшинством. Литовцы о двуязычных названиях не хотят даже слышать. Надо честно признать, что в Польше меньшинства составляют небольшую долю жителей — по последней переписи населения 2011 г., лишь 2, 17%, — тогда как в небольшой Литве их около 20%. Поэтому нет ничего удивительного в том, что согласие на двуязычие названий далось нам легче, хотя всё равно с трудом и лишь недавно.
В последнее время предметом польско-литовского конфликта была реформа литовской системы школьного образования, которая, наряду с прочим, предусматривает, что в школах национальных меньшинств, в том числе и в польских (школ польского меньшинства в Литве около 120), такие предметы, как история и география Литвы, а также гражданское воспитание, изучавшиеся до сих пор по-польски, должны теперь преподаваться на литовском языке. В Польше во всех школах, предназначенных для меньшинств, аналогичные предметы изучаются по-польски. Кстати говоря, в польских школах, предназначенных для некоторых меньшинств (белорусского или словацкого), все дисциплины преподаются по-польски, только родному языку уделяется повышенное количество учебных часов. Одновременно реформа в Литве предполагает ликвидацию некоторых малых школ, где не хватает учащихся; среди них — и часть польских школ. В Польше по экономическим соображениям самые малочисленные из школ тоже ликвидируются, и так же, как в Литве, против этого протестуют учителя и родители школьников. С той только разницей, что при ликвидации школ в Польше никаких национальных проблем не возникает, а протесты родителей и учителей не получают поддержки от правительств соседних государств. В Литве как раз получают. Польская общественность в Литве протестует и против увеличения числа предметов, изучаемых на литовском языке, усматривая в этом элемент литуанизации, и против закрытия польских школ — даже таких, где учителей больше, чем учеников.
В демократической стране граждане располагают возможностью самыми разными способами выражать собственные взгляды, демонстрировать свое недовольство решениями властей, объявлять о своих протестах. Подобная возможность есть и у поляков — литовских граждан. Полякам в Литве вполне может не нравиться реформа системы литовского образования, и они имеют право протестовать против нее. Дело литовских властей — уступать или не уступать протестам, убеждать своих граждан в собственной правоте, выслушивать их аргументацию, а если понадобится, вести с ними переговоры о возможных уступках. Пока при этом не нарушаются права человека, правительствам иностранных государств нет до этого никакого дела. Между тем протест литовских поляков против образовательной реформы немедленно получил поддержку Польши. До такой степени, что в Вильнюс приехал без приглашения литовцев польский премьер-министр, вынудил Литву к переговорам об их реформе школьного образования и выступил на импровизированном митинге местных поляков возле костела.
Разумеется, если бы в Вильнюс не поехал премьер Дональд Туск, туда отправился бы лидер правой оппозиции Ярослав Качинский, который, правда, для поляков в Литве ничего бы не уладил и не решил, но для себя заработал бы в Польше очки как защитник поляков и польского духа в Литве. Не подлежит также сомнению, что он демонстрировал бы перед литовскими властями более радикальную позицию, нежели премьер-министр, устроив еще больший скандал. Но что во всём этом может интересовать литовцев? Разве их интересует, кто именно: Туск или Качинский — изобразит себя в Польше более пламенным патриотом? Такие действия польского правительства, его вовлеченность и стремление ввязаться в спор литовских граждан (какая разница, что эти граждане — польской национальности?) с правительством Литвы путем поддержки протестующей стороны было воспринято литовской общественностью однозначно и оценено как наглое, вызывающее, не соответствующее праву и международным обычаям вмешательство во внутренние дела Литвы. Разумеется, это польское дипломатическое вмешательство ничего не дало полякам в Литве, зато еще сильнее испортило отношения с Литвой и даже настроило литовскую общественность против Польши. Литовцы еще раз получили подтверждение того, что Польша трактует их как «ближнее зарубежье», где она имеет какие-то права, которых безусловно не имела бы в другом иностранном государстве «дальнего» или попросту зарубежья.
Такие непродуманные действия, такая попытка оказывать на Литву нажим с тем, чтобы она реализовала замыслы и требования лидеров польского меньшинства, порождают последствия, которые отличаются от предполагавшихся. На самом деле они возбуждают и усиливают литовские фобии. Литва иррациональным образом боится Польши. Точно так же, как значительная часть поляков боится России, а еще недавно боялась вдобавок и Германии. Литва боится повторной полонизации значительных участков своей территории, боится доминирования польской культуры. Подобная политика Польши не только вредит хорошим польско-литовским отношениям и не только ослабляет позицию Польши в Евросоюзе. Если бы Польша и Литва сумели говорить одним голосом, к примеру, в вопросах восточной политики ЕС, этот голос имел бы больше шансов быть услышанным. Но такого рода политика прежде всего вредит полякам в Литве, ибо плохое состояние польско-литовских отношений затрудняет решение реальных, а не только надуманных проблем этого сообщества. К числу таких реальных проблем, несомненно, принадлежит цивилизационное отставание литовско-белорусского пограничья, населенного главным образом поляками. Отставание, следствием которого являются бедность, низкий уровень образования, безработица, разнообразные социальные патологии. Польско-литовское сотрудничество в данной сфере могло бы способствовать решению указанных проблем. Но такое сотрудничество требует хороших взаимных отношений.
В обстоятельствах, когда мы имеем дело с взаимоотношениями между государствами, одно из которых значительно крупнее второго, и когда, помимо всего, эти отношения еще и отягощены историей, когда это меньшее государство обоснованно или необоснованно боится более крупного, на этом последнем лежит больший долг добиваться хороших отношений между ними. В данном случае этот долг лежит на Польше.
Рекомендувати цей матеріал