версія для друку

Громадянська Освіта, 2009,  №03
Концепція прав людини

Это сакраментальное слово «либерализм»

28.01.2009
автор: Тимоти Гартон Эш
джерело: www.inosmi.ru

В любом достойном обществе должно найтись место и государству, и рынку, заметил президент Барак Обама в своей инаугурационной речи, но если их ничем не ограничивать, и то, и другое может превратиться в деструктивную силу. Единственное, чего не было в его выступлении - это подлинного названия политической философии, закодированной в конституционной ДНК Соединенных Штатов, и предусматривающей сбалансированный подход в этой и других сферах. Эта философия - либерализм.

Как и многие выступления Обамы, его инаугурационная речь по сути представляла собой смесь постулатов классического конституционного и современного эгалитарного либерализма. По сути - но самого этого слова мы не услышали. И каждый, кто хоть немного знаком с особенностями сегодняшнего политического дискурса в США, отлично понимает, почему.

Чуть больше 20 лет назад группа видных представителей американской интеллигенции по инициативе историка Фрица Стерна (Fritz Stern) опубликовала в New York Times статью на правах рекламы, отстаивая понятие ’либерализм’ от нападок Рональда Рейгана и других правых. Не помогло. Последние два десятка лет в американских общественных дискуссиях торжествует весьма эксцентричное толкование этого термина. ’Либерализм’ превратился в бранное слово, обозначающее - в несколько фривольном толковании - некое неприличное сочетание ’большого государства’ с ’прелюбодейством’.

В своих крайних проявлениях эта странноватая интерпретация оборачивается появлением книг с названиями вроде ’Избави нас от зла: как победить терроризм, деспотизм и либерализм’ ("Deliver Us From Evil: Defeating Terrorism, Despotism and Liberalism"). Впрочем, и мейнстримовский дискурс не избежал ее влияния. В ходе праймериз Хиллари Клинтон (Hillary Clinton), отвечая на вопрос, как бы она определила понятие ’либерал’, и причисляет ли она себя к их числу, заметила: приверженность свободе, к сожалению, стала синонимом поддержки ’большого государства’. Поэтому, заключила она, ’я предпочитаю слово ’прогрессист’, имеющее реальный смысл в американском контексте’. Получается, что понятие ’либерал’ обозначает либо нечто нереальное, либо нечто не имеющее отношения к Америке, либо и то и другое сразу.

Соединенные Штаты - не единственная страна, где понятие ’либерализм’ стало объектом острых споров. На недавней конференции в Оксфорде с участием ученых из Северной и Южной Америки, Европы, Индии, Японии и Китая, мы анализировали проблему ’либерализмов’ - множественное число здесь употребляется намеренно. И вот что интересно: то, что во Франции и многих странах Центральной и Восточной Европы яростно критикуется как ’либерализм’, в точности совпадает с идеалом либертарианского или ’финансово консервативного’ течения в американских правых кругах. Клеймя ’либерализм’, французские левые и польские популисты имеют в виду необузданный рыночный капитализм англосаксонского типа. (Зачастую, чтобы прояснить это, к слову ’либерализм’ добавляется приставка ’нео’ или ’ультра’).

Один китайский интеллектуал рассказал нам, что в его стране ’либерализмом называется все, что не нравится властям’. В Китае это понятие используется как политический инструмент для нападок, в частности, на сторонников дальнейших рыночных экономических реформ. Критерии либерализма в социальном и культурном плане также сильно варьируются. Так, докладчик из Италии саркастически заметил: в Индии ’либералом’ считается отец, позволяющий детям самим выбирать, с кем вступать в брак.

С учетом этой общемировой концептуальной какофонии некоторые участники конференции предлагали вообще отказаться от этого понятия, или по крайней мере ’разобрать’ его на более конкретные составляющие. Однако сочетание и баланс между этими составляющими тоже неотъемлемы от сути либерализма: его целое - это нечто большее, чем простая сумма компонентов. Как отметил оксфордский теоретик-политолог Майкл Фриден (Michael Freeden), если хотя бы один из необходимых элементов приобретет преобладающее значение, либерализм превратится в свою противоположность. Живая, непрекращающаяся дискуссия о либерализме касается не только самих его важнейших ингредиентов, но и их формы, соотношения и взаимосвязи.

Самый краткий список элементов либерализма в 21 веке должен включать свободу в рамках закона, ’ограниченное’ и подотчетное обществу государство, рыночную экономику, толерантность, некий вариант индивидуализма и универсализма, а также - в той или иной форме - равенство, разум и прогресс. Пропорции между этими ингредиентами варьируются от страны к стране. Принадлежит ли тот или иной ’дальний родственник’ к ’расширенной семье’ либерализмов - предмет здоровой научной дискуссии. Но где-то в недрах этого вызывающего споры, эволюционирующего сочетания элементов кроется нечто, обладающее непреходящей ценностью.

Либерализм уже 200 лет служит одной из тем - возможно, даже лейтмотивом - дебатов в американском обществе. На самом деле в Соединенных Штатах и сегодня много либералов - как прогрессивных или левых, так и - я настаиваю - консервативных или правых. Большинство из них просто не употребляет самого этого слова. Либерализм - вечная любовь американцев, которую они не осмеливаются назвать по имени.

Сегодня - по очевидным причинам - мы по всему миру слышим критику в адрес рыночного либерализма в чистом виде (он же - неолиберализм): считается, что именно он довел нас до нынешних экономических неурядиц. Тем не менее наши китайские и европейские коллеги не спорили с тем, что рынок остается необходимой предпосылкой свободы. Один из ведущих китайских реформаторов даже заметил: в тех провинциях страны, где рыночные отношения играют более важную роль, уровень имущественного неравенства ниже.

Я не ожидаю, что в ближайшем будущем Обама произнесет это сакраментальное слово. Но те из нас, кто верит в общечеловеческую, непреходящую ценность либерализма, не могут не радоваться тому, что он энергично восстанавливает в правах его суть. Он решительно подчеркивает значение свободы и равенства в рамках закона - не в последнюю очередь своим указом о закрытии тюрьмы Гуантанамо. А в основе внутриполитической программы нового президента лежит стремление найти более справедливое и эффективное соотношение между государством и рынком. Он также находит способы сформулировать традиционный либеральной принцип толерантности по-новому, чтобы найти оклик в нашем все более ’перемешанном’ мире.

И когда-нибудь, наверно уже в годы второго срока, он, возможно, осмелится вернуть доброе имя и самому слову ’либерализм’.


Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash)- научный сотрудник оксфордского Колледжа Святого Антония (St. Antony’s College) и Гуверовского института (Hoover Institution) при Стэнфордском университете, автор книги ’Свободный мир: Америка, Европа и неожиданное будущее Запада’ ("Free World: America, Europe and the Surprising Future of the West")

Опубликовано на сайте inosmi.ru: 28 января 2009
Оригинал публикации: A liberal translation

Рекомендувати цей матеріал

X




забув пароль

реєстрація

X

X

надіслати мені новий пароль