Громадянська Освіта, 2009, №03
Концепція прав людини
Это сакраментальное слово «либерализм»
В любом достойном обществе должно найтись место и государству, и рынку, заметил президент Барак Обама в своей инаугурационной речи, но если их ничем не ограничивать, и то, и другое может превратиться в деструктивную силу. Единственное, чего не было в его выступлении - это подлинного названия политической философии, закодированной в конституционной ДНК Соединенных Штатов, и предусматривающей сбалансированный подход в этой и других сферах. Эта философия - либерализм.
Как и многие выступления Обамы, его инаугурационная речь по сути представляла собой смесь постулатов классического конституционного и современного эгалитарного либерализма. По сути - но самого этого слова мы не услышали. И каждый, кто хоть немного знаком с особенностями сегодняшнего политического дискурса в США, отлично понимает, почему.
Чуть больше 20 лет назад группа видных представителей американской интеллигенции по инициативе историка Фрица Стерна (Fritz Stern) опубликовала в New York Times статью на правах рекламы, отстаивая понятие либерализм от нападок Рональда Рейгана и других правых. Не помогло. Последние два десятка лет в американских общественных дискуссиях торжествует весьма эксцентричное толкование этого термина. Либерализм превратился в бранное слово, обозначающее - в несколько фривольном толковании - некое неприличное сочетание большого государства с прелюбодейством.
В своих крайних проявлениях эта странноватая интерпретация оборачивается появлением книг с названиями вроде Избави нас от зла: как победить терроризм, деспотизм и либерализм ("Deliver Us From Evil: Defeating Terrorism, Despotism and Liberalism"). Впрочем, и мейнстримовский дискурс не избежал ее влияния. В ходе праймериз Хиллари Клинтон (Hillary Clinton), отвечая на вопрос, как бы она определила понятие либерал, и причисляет ли она себя к их числу, заметила: приверженность свободе, к сожалению, стала синонимом поддержки большого государства. Поэтому, заключила она, я предпочитаю слово прогрессист, имеющее реальный смысл в американском контексте. Получается, что понятие либерал обозначает либо нечто нереальное, либо нечто не имеющее отношения к Америке, либо и то и другое сразу.
Соединенные Штаты - не единственная страна, где понятие либерализм стало объектом острых споров. На недавней конференции в Оксфорде с участием ученых из Северной и Южной Америки, Европы, Индии, Японии и Китая, мы анализировали проблему либерализмов - множественное число здесь употребляется намеренно. И вот что интересно: то, что во Франции и многих странах Центральной и Восточной Европы яростно критикуется как либерализм, в точности совпадает с идеалом либертарианского или финансово консервативного течения в американских правых кругах. Клеймя либерализм, французские левые и польские популисты имеют в виду необузданный рыночный капитализм англосаксонского типа. (Зачастую, чтобы прояснить это, к слову либерализм добавляется приставка нео или ультра).
Один китайский интеллектуал рассказал нам, что в его стране либерализмом называется все, что не нравится властям. В Китае это понятие используется как политический инструмент для нападок, в частности, на сторонников дальнейших рыночных экономических реформ. Критерии либерализма в социальном и культурном плане также сильно варьируются. Так, докладчик из Италии саркастически заметил: в Индии либералом считается отец, позволяющий детям самим выбирать, с кем вступать в брак.
С учетом этой общемировой концептуальной какофонии некоторые участники конференции предлагали вообще отказаться от этого понятия, или по крайней мере разобрать его на более конкретные составляющие. Однако сочетание и баланс между этими составляющими тоже неотъемлемы от сути либерализма: его целое - это нечто большее, чем простая сумма компонентов. Как отметил оксфордский теоретик-политолог Майкл Фриден (Michael Freeden), если хотя бы один из необходимых элементов приобретет преобладающее значение, либерализм превратится в свою противоположность. Живая, непрекращающаяся дискуссия о либерализме касается не только самих его важнейших ингредиентов, но и их формы, соотношения и взаимосвязи.
Самый краткий список элементов либерализма в 21 веке должен включать свободу в рамках закона, ограниченное и подотчетное обществу государство, рыночную экономику, толерантность, некий вариант индивидуализма и универсализма, а также - в той или иной форме - равенство, разум и прогресс. Пропорции между этими ингредиентами варьируются от страны к стране. Принадлежит ли тот или иной дальний родственник к расширенной семье либерализмов - предмет здоровой научной дискуссии. Но где-то в недрах этого вызывающего споры, эволюционирующего сочетания элементов кроется нечто, обладающее непреходящей ценностью.
Либерализм уже 200 лет служит одной из тем - возможно, даже лейтмотивом - дебатов в американском обществе. На самом деле в Соединенных Штатах и сегодня много либералов - как прогрессивных или левых, так и - я настаиваю - консервативных или правых. Большинство из них просто не употребляет самого этого слова. Либерализм - вечная любовь американцев, которую они не осмеливаются назвать по имени.
Сегодня - по очевидным причинам - мы по всему миру слышим критику в адрес рыночного либерализма в чистом виде (он же - неолиберализм): считается, что именно он довел нас до нынешних экономических неурядиц. Тем не менее наши китайские и европейские коллеги не спорили с тем, что рынок остается необходимой предпосылкой свободы. Один из ведущих китайских реформаторов даже заметил: в тех провинциях страны, где рыночные отношения играют более важную роль, уровень имущественного неравенства ниже.
Я не ожидаю, что в ближайшем будущем Обама произнесет это сакраментальное слово. Но те из нас, кто верит в общечеловеческую, непреходящую ценность либерализма, не могут не радоваться тому, что он энергично восстанавливает в правах его суть. Он решительно подчеркивает значение свободы и равенства в рамках закона - не в последнюю очередь своим указом о закрытии тюрьмы Гуантанамо. А в основе внутриполитической программы нового президента лежит стремление найти более справедливое и эффективное соотношение между государством и рынком. Он также находит способы сформулировать традиционный либеральной принцип толерантности по-новому, чтобы найти оклик в нашем все более перемешанном мире.
И когда-нибудь, наверно уже в годы второго срока, он, возможно, осмелится вернуть доброе имя и самому слову либерализм.
Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash)- научный сотрудник оксфордского Колледжа Святого Антония (St. Antonys College) и Гуверовского института (Hoover Institution) при Стэнфордском университете, автор книги Свободный мир: Америка, Европа и неожиданное будущее Запада ("Free World: America, Europe and the Surprising Future of the West")
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 28 января 2009
Оригинал публикации: A liberal translation
Рекомендувати цей матеріал